Их было два брата
Их было два брата — Анатолий Григорьевич и Владимир Григорьевич Поляковы — воспитанники детского дома-интерната Элисты. В стенах интерната они и узнали о войне. Владимир был призван на фронт в 1941 году. Они смотрели друг на друга и прощались навсегда. Нельзя передать словами, что они чувствовали. Старший брат сказал: «Если я тебя потеряю, я назову своего сына твоим именем. Ты всегда будешь со мной, в моём сердце, в моей памяти». Младший брат дал ответную клятву. С этих клятвенных слов, с этого момента расставания началась Великая Отечественная война для моего прадедушки Анатолия Григорьевича Полякова. Отсюда начался наш памятный разговор, который я запомнил на всю жизнь.
Анатолий Григорьевич Поляков родился 11 июля 1924 года в Астраханской области Ематаевского района Элисты. В апреле 1942 года призван в пехотные войска 3-го Украинского фронта. Был командиром взвода станковых пулемётов, освобождал Ростов, Таганрог, Днепродзержинск, Одессу, Кишинёв. Был пять раз ранен, трижды контужен. Тяжёлые ранения были в лёгкие и грудь, в течение двух месяцев не слышал и не говорил. Прадедушка был комсоргом разведывательного батальона, дважды переходил линию фронта и брал «языков». С 1943 года был комсоргом батальона 5-й ударной армии, с которой и встретил 9 мая 1945 года в Австрии.
Прадедушка награждён орденом Красной Звезды, орденом Великой Отечественной войны I и II степени, медалью «За отвагу». Имеет пятнадцать медалей за взятие городов, из них: «За взятие Бухареста», «За взятие Белграда», «За взятие Вены», «За взятие Софии», «За взятие Будапешта», награждён Почётной грамотой лично И.В. Сталиным за взятие Будапешта.
— Дедушка, а у тебя были на фронте какие-нибудь удивительные случаи?
— Были.
— А какие, можешь вспомнить?
— Ну, слушай… Это было в 1942 году. Я ещё только служить начал. У нас задание — взять высоту. Калмыкия, сопки. Вот подходит ко мне еврей один и говорит: «Давай сопками поменяемся». Мы с ним ползком поменялись позициями. Началось наступление. Воздушная атака. Со своей позиции я вижу, что весь удар идёт на ту сопку, где должен был быть я. Всё в кашу перемесило.
А вот ещё случай. На Украине дело было. Начался бой. А степь словно скатерть, всё видно как на ладони. Бомбы со всех сторон рвутся, бежать некуда. Я лежу и слышу, что падает на меня бомба. Удар о землю — бух! И тишина. Я лежу, и она в трёх шагах от меня лежит. Потом своим рассказал, а они смеются: «Эта наша!» Во время войны на немецких заводах работало много русских военнопленных, и они специально не докручивали взрыватель. Ну вроде как брак специально делали.
— Дедушка, ещё расскажи…
— А это было уже в Венгрии. В Будапеште попали мы в немецкое окружение. Куда деваться? Мы в доме, а под домом винный погреб. Огромные бочки стоят. Мы набились все, человек десять нас было, в эту бочку, сидим, слышим: немцы идут, разговаривают по-своему. Мы и дышать перестали. Не знаю, почему не стали по бочкам стрелять, а только начали их простукивать. Слышим: приближаются, уже по соседней бочке стучат. Вдруг началась на улице перестрелка, и немцы побежали на выход. Вот понимаешь, секунда в секунду!
— А что вы ели, пили?
— Да что ж, готовили каши и вермишель на воде. Пили кипяток с сахаром.
— Ты помнишь какой-нибудь забавный случай?
— Помню (смеётся)… Была поздняя весна 1943 года. Легли спать. Вдруг ранним утром, чуть солнце взошло, началась немецкая атака. Мы повыскакивали и — в бой. Целый день отбивались. Вот к вечеру утихло всё, а мы друг на друга смотрим и смеёмся. Как вскочили, так весь бой и провели кто в трусах, кто в подштанниках!
— Когда тебя ранило, было больно?
— Конечно, больно… На Украине нам тяжко было. С одной стороны немцы, с другой бандеровцы. Стали мы окружать одну хату. Хата крайняя, а рядом кукурузное поле. Вот мы ползём в кукурузе, а бандеровец глядит в окошко и говорит: «Шо дзе такие?» И дал автоматной очередью по кукурузе. Я замер, слышу такой глухой звук — тук! Горячо стало, и кровь потекла. Помню, как на бок повалился. Лёгкое мне тогда прострелили навылет. В Кишинёве в госпитале врач мне говорит: «Хочешь жить — не кури больше! Не будешь курить, сто лет проживёшь, не бросишь курить, войну не пройдёшь». Вот я и жив! А с тех пор не курю.
— Дедуль, а на войне страшно?
(Дед молчит и долго смотрит мне в глаза.)
— А ты сам, как думаешь?
— Тяжело было терять друзей?
— Все живы! Для меня, пока я жив, они все живы!
Мой прадед убеждён, что человек жив до тех пор, пока жива память о нём. Вспомнить всё после таких контузий — не это ли уже подвиг? И он вспоминал. Он помнил клятву, данную брату в 1941 году. После войны он женился и назвал своего единственного сына, моего дедушку, Владимиром. Это была его последняя дань брату!
Они нашли друг друга через 30 лет после войны! Владимир Григорьевич и Анатолий Григорьевич встретились спустя 30 лет. Все эти годы они жили памятью друг о друге, они оба сдержали слово. Владимир назвал своего единственного сына Анатолием.
Их было два брата…
Другие статьи по теме: Конкурсы / Творят дети
